Подробности

 

Проблемы, которые волнуют рериховское движение, возникли не сегодня. Уже в самом начале формирования движения, когда создавался Советский фонд Рерихов, его участники размышляли о путях и методах создания рериховского объединения, предупреждали о возможных опасностях, подстерегающих движение. Такова статья Татьяны Петровны Григорьевой, крупного ученого-востоковеда, талантливого популяризатора и замечательного человека, развивавшего в своих трудах идеи Рерихов. Статья называется «Мои соображения о работе Фонда и Центра-Музея Н. К. Рериха». Написанная почти три десятилетия тому назад, в мае 1990 г., она во многом остается актуальной и в наше время, позволяет осознать ошибки, допущенные при формировании движения, и, следовательно, избежать их повторения. Ниже публикуется эта статья в сокращенном виде.

  

Т. П. Григорьева

 

Мои соображения о работе Фонда и Центра-Музея Н.К. Рериха

13.05.1990

 

Рериховское объединение начнёт отвечать своему назначению, когда начнётся реальная работа: по секциям, издательская и публикация журнала. Это и будет наше лицо, и по нему будут судить о нас и современники, и потомки, и хотелось бы, чтобы это лицо внушало уважение. Тогда и можно будет говорить о реальном воздействии на сознание людей, чья жизнь, действительно, зависит от нравственного очищения, от расширения сознания. Это единственная возможность выжить в сложившейся ситуации, предотвратить вырождение человеческого рода. Но этой возможностью благотворного влияния на сознание людей обладают пока единицы, и наша насущная задача – найти этих людей. Иначе говоря, величайшая ответственность, сверхзадача, лежит на Рериховском объединении, и её решение целиком зависит от того, удастся ли нам привлечь к работе самобытные таланты, умельцев, людей, преданных делу, а не своим частным интересам и амбициям. В противном случае, нас ожидает участь других фондов, общественных образований, не оправдавших доверия и надежды народа (о чём уже написал Д.С. Лихачёв; и это лишь первая ласточка).

С моей точки зрения, две опасности подстерегают рериховское движение. Первая – инерция мышления, неспособность и нежелание отказаться от традиционных структур, обрекающих на провал любое начинание и, тем более, противоречащее смыслу этих структур. Даже помимо воли участников, традиционные структуры сами по себе приводят к гибели дела. Ведомственная логика, усечённое или усреднённое сознание, естественно, отторгает всё не соответствующее, или – всё талантливое и самобытное, – тот Свет знания, Красоты и Культуры, которыми надеялись Рерихи просветить умы человеческие. Сами «злоумышленники» могут и не отдавать себе отчёта в том, что они вызывают крушение, как не отдавал себе в этом отчёта известный чеховский герой, но от этого никому не легче. Тем более что крушение подстерегает всю Россию. Оттого я и вижу одно из главных назначений рериховского движения – в раскрытии и поощрении талантов в самом широком смысле: от таланта художника и учёного до таланта организатора, издателя, таланта человеческого общения…

От Таланта всё зависит, он укоренён в Бытии; «ум двигает массу» – говорят древние, а не наоборот. То, что несёт людям высший ум, всегда необходимо, это то, что всё равно будет и смоет всё, ему противоречащее. Известно, отпавшее от Бытия рано или поздно саморазрушается… Словом, если не будет опоры на Талант, которым, кстати, нельзя и не нужно управлять, то и ничего не будет, кроме позора.

Вторая опасность – фанатизм, зацикленное сознание. Фанатики всегда губили идею, которой поклонялись. Фанатизм есть крайняя форма несвободы, а в несвободе ничто хорошее не произрастает. Ум, порабощённый даже высокой идеей, губит дело, которому служит. А свободный ум, независимая Личность, способны к полной самоотдаче, к достижению цели.

Успех Дела зависит от самораскрытия каждого, от реализации той Идеи, которую человек вынашивал всю жизнь. Значит нужно предоставить такую возможность; самый большой грех, как мы знаем из Упанишад, «убить в себе Атмана». В этом назначение Центра: пробуждать в человеке веру в себя, в своё индивидуальное предназначение, в свою незаменимость. Уже одно это придаст рериховскому движению высочайший смысл: обновление сознаний с неизбежностью ведёт к обновлению жизни. Насколько я понимаю, в этом суть учения Рерихов: расширение сознания, пробуждение инстинкта Красоты и ощущения всеединства. «Нрав русского народа просветит красота духа», – говоря словами Елены Ивановны. Осуществить же возвращение человеческого достоинства человеку можно лишь, изменив систему отношений, поняв святость каждого. Через Индивидуальное лежит путь к Единству высшего порядка, через реализацию каждой Личности созидается Община единомышленников, преодолевая сопротивление социальной инерции, силу тьмы, разрушителей, которые всё поглощают, но ничего не дают ценного, ибо не способны к созиданию.

Подвижники воздвигнут Храм культуры, который будет открыт для каждого, кто приходит с чистым сердцем. Так должны строиться отношения и внутри, и вовне, если мы хотим идти впереди, а не позади времени. Моноцентрическая модель (мы – центр, остальные – периферия) исторически изжила себя. Утверждается новый тип отношений – полицентризм (по закону Целого, по закону Бытия: центр везде, в каждой точке). Тот будет вести за собой, у которого больше реальных дел, служащих общей цели. В противном случае, ни нажитые миллионы, ни даже уникальное наследие не поможет, если примешаются к движению Рерихов люди сомнительной репутации, неопределённых нравственных и ценностных представлений. Сколько уж раз великие начинания кончались крахом из-за отсутствия нравственного императива. Каков человек, такова и мера, какова мера, таково и дело: может служить высокому, а может служить и низкому, – всё от человека.

Иначе говоря, то, что провозглашаем, должны осуществлять. Если говорим в Уставе о космической Эволюции, о возрождении нравственных ценностей народа на основе гуманистических идей Рерихов, то уже не можем отступать от Пути. И если говорим: «Только объединением людей, мыслящих о высоком, сложатся пути в будущее», то, значит, людей, не мыслящих о высоком, не можем привлекать к общему делу, чтобы не дать его загубить, ибо небывалая ещё ответственность за это будет лежать не на них, а на тех, кто знал и не предотвратил катастрофу. (Кстати, некоторые пункты Устава необходимо скорректировать, привести в соответствие с духом рериховских идей, скажем, 8, 19; пробиваются кое-где прежние, ведомственные стереотипы и это, естественно, смущает умы.)

 

Традиционная структура

Что характерно для традиционной структуры? Прежде всего – её ненормальное положение, перевёрнутость вверх дном, как говорят в последнее время. Отсюда и всё остальное: перевёрнутые ценностные ориентации, малая эффективность или её полное отсутствие, несоответствие затраченных усилий результату работы. Можно сказать, впервые в истории бюрократия оказалась незаинтересованной в повышении производительности труда. И это объясняется, в первую очередь, её количественным несоответствием, т.е. её гораздо больше, чем полагалось бы для нормального ведения дел (около 18 млн., её даже называют новым классовым образованием). Её интересует не расширение сознания, а расширение аппарата. Количество неизбежно должно было перейти в качество, а качество, в свою очередь, удерживается на том же аномальном уровне, чтобы сохранить количество (т.е. не дать своих в обиду). Сам количественный фактор обусловил модель поведения: гарантия существования – не решение проблем, ибо если они начнут решаться, то в этой «силе» вскоре отпадёт необходимость. То есть само качество, сложившаяся психология этого образования, противоречит потребностям общественного развития и просто здравому смыслу.

Противоестественность существования привела к формированию противоестественной логики: пресекать, не давать ход всякому творчеству, всякому проявлению таланта, ибо в этом случае исчезнет мираж и каждому станет ясно, что бурная деятельность нетворческих и некомпетентных единиц есть лишь имитация деятельности, бег на месте. И эта форма деятельности особенно страшна тем, что она втягивает в бессмысленный круговорот, ведущий к пропасти, силы общества, и оно начинает работать и жить впустую, что для нормального человека есть наивысшее наказание и позор. Эта псевдодеятельность не могла не привести к взрыву недовольства и народов, и отдельных личностей. Всё в силу этой противоестественной логики приходит в состояние вражды, а общество в целом впадает в кризисное состояние. Притом страдают и сами соблазнённые так называемой «лёгкой жизнью», когда ни думать, ни делать дело не только не нужно, но вредно. Они сами становятся нравственно ущербными людьми, страдающими синдромом светобоязни. Как сказано в Писании: «Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идёт к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы» – (Ин. 3,20). Но там же сказано: «Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода» (Ин. 15,2).

Иначе говоря, само Бытие отторгает мешающее его стремлению к совершенству, что, как выяснили физики, имманентно самой Материи, обладающей способностью самоорганизации и движения к лучшему порядку. (Тем самым наука доказывает верность учения древних об энтелехии и благе.) Всё, противостоящее человеческому Пути, рано или поздно самоистребляется, но неведение, непонимание этих законов, не зависящих от воли людей, толкают бедолаг на тот путь, который ведёт их к гибели, именно потому, что всё не созидательное, мешающее творческому росту, отсекается. Таков закон Бытия, и мы убеждаемся в его неумолимости. Пришло осознание невозможности подкармливать паразитические образования, о чём уже нередко говорят, – это есть грех, усугубляющий вину и болезнь общества. Значит, придётся менять психологию, отказываться от нетрудовых доходов, от психологии рантье – стрижки купонов. Желающие образумиться могут подключиться к творческому процессу, а не надеяться, что они в очередной раз смогут присвоить себе заработанное другими. Эта парадигма исчерпала себя, хотя нетрудовая логика ещё в силе, что и приводит к провалу всех хороших начинаний, программ и законов. Но время этой популяции истекло.

В таком случае, не нужно ли проявить благоразумие, бдительность и не допустить в нашей собственной работе изжившие себя модели поведения, которые, кстати, обладают удивительной способностью воспроизводиться в благоприятной для них ситуации один к одному. Но результат будет тот же, – тупиковый. Поэтому я и придаю главное значение неповторению ошибок, неследованию изжившим себя моделям, которые в скором времени будут осуждены не только де-факто, но и де-юре. Прежде всего – преодолеть соблазн командования, когда менее знающий и умеющий диктует правила работы более знающему и умеющему, как это было, когда Ахматову учили писать стихи, а Шостаковича – музыку. Каждый должен знать своё место, исходя из своих возможностей, и заниматься своим делом, не вмешиваться в то, в чём он недостаточно компетентен.

Другое дело, что у каждого есть шанс роста, и его место в нашей иерархической, по необходимости, организации будет меняться по мере его внутреннего роста, знания, специализации. Я лично буду руководствоваться в своей работе именно этим правилом: предоставить каждому наиболее благоприятные условия для развития, заложенного в нем таланта, той Идеи, к осуществлению которой он шёл всю жизнь. И, если он не изменял себе, любимому делу, а занимался им, несмотря ни на что, то как я могу ему указывать, как ему вести себя в том, в чём он разбирается лучше меня. Это потребует большой взыскательности, – не брать случайных, не преданных делу людей, – но, если он выдержит испытание, проверку на нравственную и культурную прочность, то остаётся не унижать его недоверием, не подвергать мелкой опеке, не мешать высшему его назначению – осуществить своё призвание. Такова парадигма будущего и, в сущности, нет того, что бы нам не позволило осуществить её, пойти новым путём облагороженных человеческих отношений раньше других и тем помочь обществу выбраться из кризиса, возродив уважение к каждому человеку, и менее и более развитому, ибо все мы заслуживаем иной участи.

Сумеем поднять уровень, пробудив в каждом его человеческое достоинство и веру в себя, – достигнем цели, нет – придётся туго.